Про книгу Судзуки Сюнрю "Сознание дзэн - сознание начинающего"

Книга Сюнрю Судзуки обманчиво проста - как и сам дзэн. Она написана со слов японского мастера дзэн, переехавшего после второй мировой войны в США и ставшего одним из основоположников американской (и по большому счету не-азиатской) ветви дзэн-буддизма. В рунете я видел комментарии в духе "упрощенное изложение для тупых американцев" - наглядно демонстрирующие полное непонимание сути дзэн. Сам Судзуки ценил в американцах именно простоту и свежесть их восприятия, то самое сознание начинающего, которое он считал возвращением к древнейшим корням дзэн-буддизма. Дзэн чужд сложным построениям и формальным ритуалам, еще в древнем Китае книжная философия дзэн считалась вторичной и местами даже опасной, затрудняющей очищение своего своего сознания от разнообразных заблуждений. Суть дзэн в очищении от предвзятых мнений и шаблонов, восприятии себя и мира такими, какие мы есть, без дополнительных интерпретаций и интеллектуальных построений. Словами самого Судзуки "У сознания начинающего — много возможностей; у сознания знатока — лишь несколько." Чтобы понять дзэн, надо его практиковать, и вслед за многими мастерами дзэн в книге не раз предупреждают об опасности восприятия дзэн как некой красивой и оторванной от жизни теории.

Сама книга представляет из себя сборник бесед с мастером, проходивших после занятий дзадзен. Она составлялась его учениками на основе магнитофонных записей, отредактированных и упорядоченных с участием самого Судзуки. Сохранивший простоту и непосредственность устного языка текст представляет собой удивительное сплетение восточного и западного мировозрений. С одной стороны он написан очень простым и понятным языком, без восточной экзотики и красивых терминов, с другой стороны он очень точно передает дух учения, смысл которого очень часто теряется за той самой мишурой анекдотов о непонятных азиатах. Судзуки избегает самого термина "просветление", делая упор на чистоту восприятия и постоянную практику дзэн в повседневной жизни. Наверное важнейшим принципом дзэн оказывается недвойственность, единство человека с окружающим миром и самим собой. Что такое заблуждение - например классическая погоня за деньгами или некоей абстрактной идеей - это прежде всего отделение себя самого от этой идеи. Я здесь - а деньги или мир во всем мире - там, сейчас я не живу - я лишь готовлюсь жить в каком-то отдаленном моменте будущего. Мудрость в дзэн - это не некоторая сверхсложная теория, а умение воспринимать вещи такими, какие они есть здесь и сейчас, жить в текущем моменте, не пытаясь заменить его какими-то внешними образами. Мы просто живем, просто действуем, просто практикуем дзэн - здесь и сейчас это и есть просветление, это и есть дзэн. Нет никакой подготовки, нет никакого пути к отдаленному идеалу - мы либо практикуем дзэн здесь и сейчас, либо уходим от него в пелену разнообразных образов и идей.

Дзэн должен пронизывать нашу повседневную жизнь, мы не можем сказать, что какая-то ее часть посвящена дзэн, а какая-то нет. Наше сознание должно быть цельным от начала до конца, свободным от оценочных суждений и оторванных от действительности идей. У нас уже есть все, что нам необходимо, каждый из нас уже является Буддой - и изучая дзэн мы изучаем самих себя, находим смысл в своей повседневной жизни. Учитель только помогает нам понять себя, очистить свое сознание от наслоения чужих идей, а не дает какой-то внешний пример для подражания. Сначала просветление, потом практика, потом размышления, а не наоборот - каким бы парадоксальным это ни казалось. Как только мы начинаем практиковать дзэн, мы обретаем природу будды, как только прекращаем - теряем ее. Так что бессмысленно готовиться к просветлению, бессмысленно пытаться как-то переделать себя в лучшую сторону, надо просто погружаться в любое дело с чистым сознанием дзэн, сознанием будды, сознанием начинающего. В дзэн нет никакого противопоставления святой и грешной деятельности, любое дело может стать практикой дзэн если мы делаем его с чистым сознанием будды. Нет смысла бежать от повседневности или семьи, так как мы одновременно будем убегать и от дзэн. С другой стороны, если мы сохраняем правильное состояние сознания, то любое дело становится дзэн, когда мы занимаемся дзэн - весь мир занимается дзэн в месте с нами. Словами Судзуки:

Когда вы — это вы, дзадзэн становится истинным дзадзэн. Поэтому, когда вы практикуете дзадзэн, ваша проблема тоже практикует дзадзэн. Даже если ваш супруг или супруга в постели, он или она тоже практикуют дзадзэн — когда вы практикуете его! Но когда вы не практикуете ис­тинный дзадзэн, тогда — вот он ваш супруг или супруга, а вот вы сами, два довольно-таки разных, довольно-таки разобщённых человека. Поэтому, если следовать истинной практике, тогда одновре­менно и всё остальное будет заниматься практикой вместе с нами.

Иными словами дзэн можно назвать предельным учением о единстве и гармонии. Как говорится в книге, само деление на единство и множество неправильно, если мы выделяем саму идею единства, то мы совершаем ошибку, аналогичную разделению нашего мира на множество частей. Если все едино, то нет смысла как-то особенно выделять идею единства, она не имеет никакого значения наравне со всем остальным. Все нашим проблемы связаны с разделением, отделением себя от всего остального. Если мы разделяем жизнь и смерть, мы начинаем страдать от страха смерти, но в дзэн мы осознаем, что смерть и жизнь на самом деле едины, страдание это радость, а радость это страдание, следовательно нам не о чем беспокоиться, у нас нет никаких проблем. Такие вещи очень сложно описать словами, что многократно подчеркивает сам Судзуки. Понять дзэн можно только на практике, мы просто действуем, полностью отдавая себя текущему занятию, просто воспринимаем окружающий мир, полностью погружаясь в это восприятие. В самом дзэн, в книгах и учителях, тоже нет ничего важного, они лишь помогают нам осознать отсутствие этой важности.

В книге нет никаких конкретных советов, вроде организации места для медитации, в ней не затрагиваются никакие производные от дзэн культуры вроде чайной церемонии или каллиграфии, но несмотря на это в ней дается очень много практических советов по жизни на основе принципов дзэн. В общении следует соблюдать предельную естественность, не пытаясь как-то подстроится или подладиться под собеседника. Надо прямо говорить то, что думаешь, не пытаясь предугадать чужую реакцию и как-то скрыть свои истинные чувства. С другой стороны другого человека надо слушать точно так же, полностью забывая о себе и отбрасывая все предвзятые суждения. Очень часто в чужих словах мы слышим лишь эхо своих собственных взглядов, видим себя в других людях. Если чужие слова расходятся с нашими убеждениями, мы отвергаем их или пытаемся переделать - с точки зрения дзэн это совершенно неправильно. Понятию естественности вообще уделена отдельная беседа, естественность в дзэн это не вседозволенность "что хочу то и ворочу", это отсутсиве внешних и надуманных мотивов в своих действиях.

Истинная практика дзадзэн состоит в том, чтобы сидеть так, как вы пьёте воду, когда испытываете жажду. Тогда вы обретаете естественность. Вполне естественно вздремнуть, когда вам очень хочется спать. Но просто задремать от безделья, словно достоинство человеческого существа заключается в том, чтобы дремать, — это, противоестественно. Вы можете подумать: «Все мои друзья вздремну­ли — а чем я хуже их? Никто не работает, зачем же мне надрываться? Почему у них уйма денег, а у меня нет?» В этом не будет естественности. Ваше сознание опутано какой-то другой мыслью, ещё чьей-то мыслью, и вы не самостоятельны, вы — не вы сами, не естественны. Даже когда вы сидите со скрещёнными ногами, если ваш дзадзэн не ес­тественный, это не будет истинной практикой. Вам не нужно заставлять себя пить воду, когда вы испы­тываете жажду, — вы пьёте с наслаждением. Если вы испытываете подлинную радость в дзадзэн, это истинный дзадзэн.

Даже учителю дзэн прису­ща своя собственная манера самовыражения. Когда Нисиари-дзэндзи бранил учеников, он твердил: «Поди вон!» Один из учеников понял это букваль­но — и покинул храм! Но у учителя и в мыслях не было выгонять его. Просто такова была его манера самовыражения. Вместо того чтобы сказать: «Будь осторожен!», он говорил: «Поди вон!» Если у ваших родителей имеется подобная привычка изъясняться, вы легко можете неправильно понять их. Эта опас­ность постоянно подстерегает нас в повседневной жизни. Поэтому, будь вы слушатель или ученик, вам необходимо очищать своё сознание от разных таких искажений. Сознание, полное ранее сложив­шихся представлений, субъективных намерений или привычек, не открыто для восприятия вещей как таковых. Именно поэтому мы практикуем дзадзэн: мы очищаем своё сознание от всего того, что отно­сится к чему-то другому.

Очень много внимания уделяется отсутствию любых идей достижения. Дзэн невозможно практиковать ради того, чтобы достигнуть чего-то - просветления, улучшения жизни или себя самого. Дзэн - это полное отсутствие иди достижения, высшая ценность в дзэн - ваши усилия здесь и сейчас, ваша искренность и старательность вне зависимости от результата. Если вы действуете таким образом - вы немедленно обретаете природу Будды, к вам приходит просветление, даже если вы не осознаете этого.

В наших писаниях (Самьюктагама-сутра 33) говорится, что имеются четыре типа лошадей: превос­ходные, хорошие, посредственные и плохие. Пре­восходная лошадь идёт и медленно и быстро, вправо и влево по воле наездника ещё до того, как увидит тень хлыста; хорошая делает то же, что и превосходная, ещё до того, как хлыст коснётся её кожи; посредственная реагирует только тогда, когда почувствует боль; плохая же реагирует толь­ко тогда, когда боль проймёт её до мозга костей. Можете представить себе, как трудно такой лошади научиться делать то, что требуется!

Когда мы слышим эту историю, почти всем нам хочется быть превосходной лошадью. Если нельзя быть лучшей, мы согласны быть хотя бы хорошей.

Так, по-видимому, обычно понимается этот рассказ, и так обычно понимается дзэн. Вы, возможно, по­лагаете, что, сидя в дзадзэн, вы узнаете, какая же вы лошадь, из лучших или из худших. В этом, од­нако, проявляется непонимание дзэн. Если вы счи­таете, что цель практики дзэн — выдрессировать вас, чтобы превратить в одну из лучших лошадей, у вас будут большие проблемы, потому что пра­вильное понимание не таково. Если вы правильно практикуете дзэн, не имеет значения, лучшая вы лошадь или худшая. Когда вы обдумываете мило­сердие Будды — какие, по-вашему, чувства он испытывал бы к каждой из этих четырёх лошадей? Наверное, он больше бы сочувствовал худшей, а не лучшей.

Когда вы исполнены решимости практиковать дзадзэн с большим сознанием Будды, вы обнаружи­ваете, что худшая лошадь наиболее ценная. В самих своих недостатках вы обретаете опору для своего непоколебимого, ищущего-путь сознания. Тому, кто может сидеть в идеальной физической позе, обы­чно требуется больше времени для нахождения истинного пути дзэн, для обретения подлинного чувства дзэн, для постижения сути дзэн. Но тем, кто столкнулся в практике дзэн с большими трудно­стями, в дзэн открывается более глубокий смысл. Поэтому мне кажется, что иногда лучшая лошадь может быть худшей, а худшая лошадь может быть лучшей.

"Сознание дзэн" вряд ли порадует любителей внешней стороны, охотников за модными и яркими блестками псевдофилософии с восточным уклоном, но будет очень интересна тем, кто пытается на самом деле практиковать дзен. Словами автора:

Хотя в этой стране много людей, интересующих­ся буддизмом, лишь немногие из них интересуются им в чистом виде. Большинство же проявляет интерес к изучению буддизма как учения или филосо­фии. Сравнивая буддизм с другими религиями, они начинают ценить его за то, что он удовлетворяет их в интеллектуальном отношении. Но насколько глу­бок, хорош или совершенен буддизм в философ­ском отношении, для нас это не главное. Наша задача — сохранять свою практику чистой. Иногда мне кажется, что есть нечто кощунственное в разговорах о том, насколько буддизм совершенен как философия или учение, без понимания того, что такое буддизм на самом деле.

Суть дзэн-буддизма в простоте. Просто сидеть, просто действовать, просто практиковать дзэн, не пытаясь наполнить все выше перечисленное каким бы то ни было двойственным смыслом. Это равновесие и гармония - быть единым с миром настолько, чтобы не выделять особо саму идею единства. Как только мы пытаемся разделить себя и мир на множество мелких частей, мы получаем проблемы и страдания. Прошлое и будущее, плохое и хорошее - все это не более чем иллюзии. Особое внимание Судзуки уделяет идее изменчивости, называя ее основным постулатом буддизма - неоспоримым фактом. В этом мире все меняется и нет ничего постоянного, я-вчерашний и я-сегодняшний - это два совершенно разных человека, но проблему это представляет только в том случае, если мы пытаемся быть одновременно и сегодняшним собой и прошлым. Если мы живем здесь и сейчас, то в каждый конкретный момент времени мы являемся цельным существом, действующим и воспринимающим мир. Наше существование - это череда законченных мгновений, каждое из которых надо проживать во всей его полноте.

Положение «всё есть просто вспышка в необъят­ном феноменальном мире» означает свободу наших действий и нашего бытия. Если вы правильно сиди­те и обладаете правильным пониманием, вы дости­гаете свободы бытия, хотя бы вы и были просто временным существованием. В пределах данно­го мгновения это временное существование неиз­менно, недвижимо и всегда независимо от других существований. В следующее мгновение возникает другое существование; мы можем превратиться во что-то ещё. Строго говоря, между моим вчерашним «я» и моим «я» настоящего мгновения нет связи; совсем нет никакой связи. Догэн-дзэндзи сказал: «Древесный уголь не становится золой». Зола есть зола; она не уголь. У неё своё собственное про­шлое и будущее. Она обладает независимым суще­ствованием, ибо она есть вспышка в необъятном феноменальном мире. Древесный уголь и пылаю­щий огонь — это совершенно разные существова­ния. Чёрный древесный уголь — это тоже вспышка в необъятном феноменальном мире. Где существует чёрный древесный уголь, там нет раскалённого древесного угля. Поэтому чёрный древесный уголь независим от раскалённого угля; зола независима от дров; всякое существование независимо.

Таким образом, в каждый конкретный момент времени надо просто быть собой и просто действовать - не пытаясь создать какие-то связи с миром или напротив сбежать от него. В каком-то смысле это можно описать как вера в пустоту - не отсутствие веры вообще, а вера в ничто и во все сразу, без концентрации на какой-то определенной вещи или идее. В дзэн-буддизме мы верим в пустоту, в нечто неопределенное и бесформенное, готовое принять любую форму. Такие вещи очень сложно описать словами и еще сложнее выразить в пересказе чужих слов. С другой стороны трудности пересказа точно так же не важны, в дзэн буддизме мы пишем книги и ведем беседы точно так же, не преследуя никакой конкретной цели, просто выражая свою собственную сущность, с чистым сознанием, сознанием дзэн - сознанием начинающего.

Так, когда вы практикуете дзадзэн, понятие вре­мени или пространства отсутствует. Возможно, вы скажете: «Мы начали сидеть в этой комнате без чет­верти шесть». Таким образом, у вас имеется некое представление о времени (без четверти шесть) и некое представление о пространстве (в этой ком­нате). Однако, по сути дела, ваше действие за­ключается лишь в том, что вы сидите и сознаёте всеобщее движение. Вот и всё. В это мгновение вращающаяся дверь открывается в одну сторону, а в следующее мгновение — в противоположную. Миг за мигом каждый из нас повторяет это движе­ние. В этом нет понятия времени или пространства. Время и пространство — едины. Вы, возможно, скажете себе: «Сегодня днём я должен сделать такие-то дела», но в действительности нет никакого «сегодня днём». Мы делаем дела одно за другим. Вот и всё. Нет такого времени, как «сегодня днём», или «час дня», или «два часа дня». В час дня вы будете обедать. Пообедать — это само по себе час дня. Вы будете в каком-то месте, но это место нельзя отделить от часа дня. Для того, кто дей­ствительно ценит свою жизнь, пространство и вре­мя — это одно и то же. Но когда мы начинаем уставать от жизни, то, возможно, говорим себе: «Не следовало бы идти сюда. Может быть, гораздо лучше было бы пойти пообедать в другое место. Это место не слишком хорошее». В своём сознании вы зарождаете мысль о месте отдельно от реально­го времени.

Или вы, возможно, скажете себе: «Это плохо, по­этому мне не следует это делать». На самом деле, когда вы говорите: «Мне не следует это делать», в это мгновение вы совершаете не-действие. Так что у вас нет выбора. Когда вы разграничиваете понятие времени и пространства, вам кажется, будто у вас есть какой-то выбор, но фактически вы вынуждены совершать действие или не-действие. Не-делание есть делание. Хорошее и плохое суще­ствуют только в вашем сознании. Поэтому не сле­дует говорить: «Это хорошо» или «Это плохо». Вме­сто того чтобы сказать, что это плохо, вы должны сказать себе: «Не делать!» Если вы думаете: «Это плохо», вы сами запутываете себя. Поэтому в об­ласти чистой религии нет путаницы времени и пространства, хорошего и плохого. Всё, что мы должны делать, — это делать, когда дело пришло. Делайте! Что бы это ни было, мы должны делать это, даже если это не-делание чего-то. Мы должны жить в это мгновение. Поэтому, когда мы сосредо­точиваемся на своём дыхании, мы становимся вра­щающейся дверью, и мы делаем то, что следует делать, то, что должны делать. Это практика дзэн. В этой практике нет никакой путаницы или смяте­ния. Если вы установите такой образ жизни, в вас вообще не будет смятения.

Догэн-дзэндзи сказал: «Когда вы высказываете кому-то свои соображения, он, возможно, не со­гласится с ними, однако не пытайтесь заставить его понять их умом. Не оспаривайте его мнение, просто слушайте его возражения, пока он сам не поймёт, что в них не так». Это очень интересно. Постарайтесь не навязывать своих мыслей собесед­нику, лучше поразмышляйте вместе с ним. Если вы почувствовали, что одержали верх в споре и что это чувство приносит вам удовлетворение, то это также неправильный подход. Не стремитесь взять верх в споре; просто слушайте, что вам говорят; но и вести себя так, словно вы проиграли, тоже не­верно. Обычно, когда мы высказываем свои сооб­ражения, нам свойственно пытаться насаждать своё учение или навязывать свои мысли. Но ученики дзэн не преследуют особой цели ни когда говорят, ни когда слушают. Иногда мы слушаем, иногда мы говорим; вот и всё. Это всё равно что поздороваться: «Доброе утро!» В таком общении мы можем совершенствовать свой образ действия.

Пользуясь терминологией буддистов, можно ска­зать, что мы должны начать с просветления, затем перейти к практике, а потом к размышлению. Наше мышление, как правило, достаточно эгоцентрично. В нашей повседневной жизни наше мышление на девяносто девять процентов эгоцентрично: «Поче­му я должен страдать? Почему у меня должны быть неприятности?» Такие рассуждения на девяносто девять процентов заполняют наше мышление. На­пример, когда мы приступаем к изучению науки или к чтению сложной сутры, мы вскоре делаемся сонными или вялыми. Однако мы неизменно полны внимания и проявляем живейший интерес к своему эгоцентричному сознанию! Но если просветление будет предшествовать размышлению, предшество­вать практике, то ваше мышление и ваша практика не будут эгоцентричными. Под просветлением я имею в виду веру в ничто, в то, что не имеет ни формы, ни цвета и что готово принять форму и цвет. Такое просветление есть непреложная истина. Именно эта изначальная истина должна лежать в основе наших действий, нашего мышления и нашей практики.


Добавить комментарий