В мае 1935 года министр иностранных дел Франции Пьер Лаваль обсуждал со Сталиным советско-французские отношения. В ходе беседы он попросил Сталина - «Могли бы ли Вы поощрять распространение религии и католицизма в России? Это бы так помогло мне с Папой Римским».

На что Сталин ответил просто: - «О! Папа! И сколько у него дивизий?»

Некоторые трактуют этот ответ Сталина, как непонимание Иосифом Виссарионовичем силы божьего слова по сравнению с силой холодного клинка. Мол, смотрите, сколько кесарей было в мире — а помнят-то его, единого бога.
На деле же Сталин был очень сведущ в вопросах богословия (бывший семинарист, как ни крути) и понимал простую истину: для каждого народа его единый бог — един и вездесущ. Но у каждого народа он свой, личный.

Поэтому, конечно же, предложение Пьер Лаваля о «распространении католицизма в России» ничего, кроме улыбки и едкого замечания о количестве папских дивизий у Сталина вызвать не могло.
Поскольку представить себе приход католицизма на православную исторически Русь, да ещё и защищённую в 1935 году мощью коммунистической атеистической идеологии иначе, нежели на штыках, было невозможно.
А штыков и пушек у Папы-то и не было. О чём Иосиф Виссарионович и намекнул французскому посланнику.

(источник)