Когда приходит постижение дзэн?

«Каким образом и когда приходит постижение; по каким признакам мастер оценивает состояние ученика?» Когда ученик просто живет, не помышляя ни о себе, ни о другом, исполняя должное без страха, но и без чрезмерного востор­га, не обращая внимания ни на похвалу, ни на порица­ние, вызванные его поступками, тогда учитель знает, что ученик вернул себе свою изначальную истинную приро­ду, свое истинное «я». Жизнь его тогда можно уподо­бить крутящемуся волчку: снаружи он стремительно дви­жется, в центре — покоен и недвижим. Дойдя до этой стадии, прямо и открыто глядя друг другу в лицо, мас­тер и ученик знают: от века были и остаются едины их умы, как едины они с умом Будды Шакьямуни и всех будд прошлого, настоящего и будущего. Но прошлого, настоящего и будущего также не существует, ведь и вре­мя превзойдено, оно осталось позади. Это истинно для тех, в ком внезапно и мгновенно вспыхнуло истинное постижение, и потому настоящий миг, сейчас, когда вы читаете эти строки, не отличен от того мига, когда в да­лекой Индии Шакьямуни улыбнулся Макакасё, и вы — Макакасё; этот миг в настоящем не отличен от того по­ луночного, когда Хуэйнэн тайно получил печать Дхар­мы, и это вы — Хуэйнэн в Древнем Китае; сейчас — тот самый миг, когда в XII в. в Японии Догэн смотрел на Коуна Эдзё, и вы — Коун Эдзё. Если вы жаждете истины так же, как повешенный жаждет ослабить пет­лю, охватившую его шею, истина этих слов внезапно откроется вам, вы узнаете, что вы есть, всегда были и всегда пребудете буддой; во все времена вы были и есть просветленный, и ваше просветление родилось одновре­менно и вместе со всей вселенной. Тот, кто обрел сердце Мондзю, превзошел не только двойственность, но и само единство. Вечно подтверждается истина слов Майстера Экхарта: «И человек будет так же свободен и чист, как в день, предшествовавший пониманию, когда пребывал он в утробе матери, ничего не имел, ничего не желал, ничего не знал. Только это состояние может быть на­ звано истинной духовной нищетой». Бодхидхарма же сказал:

Природу ума, когда она познана,
Словам не объять, не раскрыть.
В просветлении не обретешь ничего,
Достигший его не скажет: «Я знаю».

Таков истинный дух и истинное просветление; но не следует оставаться с единством более, нежели с двойственностью; бойтесь стать воплощением изречения: «[И мнящий себя Буддой], вот он сидит на своем троне, невидимый никому, кроме себя самого».

Каждый философ знает: достичь совершенства значит достичь завершения, чтобы снова вернуться к началу. Достигший буддовости — будда, потому что он — это он сам и ничего более. Он не претендует на святость или не-святость, как не заботят его ни поношения, ни поклонение окружающих. Он делает то, что должно быть сделано, и ничего более, не объявляя себя буддой или не-буддой; он непрерывно становится буддой и оставляет буддовость в каждом ушедшем мгновении. Он держится за буддовость не больше, чем вы за этот миг в настоящем, когда читаете строки, только что мною написанные.

Знающий никогда не скажет: «Я знаю», как не скажет и обратного; он просто живет. Труд мастера дзэн неблагодарен, но ему даровано воздаяние — воздаяние, неведомое ему, ведь он вообще ничего не знает ни о воздаяниях, ни о наградах как таковых. Он не прерывает своего труда, продвигаясь как можно далее по пути самосовершенствования, делая то, что должно быть сделано.

Последняя стадия на пути адепта дзэн, предназначенная ему после обретения сердца Мондзю, — возвращение в мир с дарующими блаженство руками Мироку, грядущего будды. В «Очерках о дзэн-буддизме» Д. Т . Судзуки мы читаем:

Вступление в город с дарующими блаженство руками. Его крытая соломой хижина заперта, и даже мудрейший не знает его. Невозможно поймать и отсвета его сокровенной жизни, ведь он идет своим путем, не следуя за древними мудрецами. С тыквой-горлянкой идет он на базар, опираясь на посох, возвращается домой. Его можно встретить в компании забулдыг и мясников — все они вместе с ним обратились в будд.

С обнаженной грудью и босой выходит он на базар, В грязи и пепле — как широко он улыбается! Нет нужды в чудесных божественных силах, Смотри! От его прикосновения зацветают сухие деревья!

Обязанность каждого ученика дзэн — разделить с миром славу своего постижения. Для этого существует множество способов — ученик не ограничен каким-либо одним из них. Помните, что Кандзэон открывает себя этому миру на самых разных путях жизни, в различных областях деятельности. Посвятивший себя дзэн может избрать работу врача или сиделки, учителя, хозяина го­стиницы или слуги: чем бы он ни занялся, на любом из этих поприщ он будет столь отличен от обычных людей, что мир неминуемо заметит его и пожелает уподобиться ему. Так, будучи архатом, в действительности он — бодхисаттва. Посредством этого мягкого способа обучения, свободного от активного обращения в свою веру, он по­ степенно отвлечет окружающих от соображений личной пользы, направив их умы к более высоким вещам. Так от века являет себя Кандзэон миру страдания.

Дзию Кеннет Водой торгуя у реки. Руководство по дзэнской практике (Selling Water by the River: A Manual of Zen Training)


Добавить комментарий